Вспоминаю теорию моего приятеля, знатока Севера, бывшего директора телевидения Чукотки Александра Рудого о том, почему
чукчи, «пришедшие сюда из Азии в этом тысячелетии», сначала занялись оленями, а потом часть их почти вытеснила эскимосов
из традиционного морского промысла. «Да потому, что жить на берегу физически теплее. Потому, что не надо бегать
в 50 - градусные морозы за оленьим стадом, а можно перекантоваться зимой, посасывая тюлений жир или пожевывая
заквашенное китовое мясо. Анкагыннэгныттылъын —«человек, добывающий морских животных». Любопытно, что один и тот же язык
немного отличается у оленеводов и китобоев. Например, есть слова, которые употребляют только морзверобои, а пастухи их
могут и не знать. Туквэнтэтгъи означает «гарпун выскочил из туши зверя», а опопы мыныпгатын пых - пых —«лучше посадить
на буй». Подобные языковые законы инкорпорации встречаются в мире только в некоторых индейских племенах.
Вечером записываю: «Значит, если их лишить китового промысла, когда-нибудь забудутся слова, целые фразы, некоторые
устойчивые выражения, безусловно, сейчас обогащающие чукотский язык».
